На экране появилась женщина азиатской наружности, лет тридцати пяти. Она свободно говорила по-английски с британским акцентом, у нее была короткая стрижка, хорошо сочетающаяся с ее медным отливом кожи. Она явно была привычна к подобным переговорам, ее лицо было уверенным и спокойным, и она смотрела в глаза Скотту, не отводя взгляд.

– Я очень рада с вами познакомиться, мистер Скотт Брэндл, – сказала женщина, почтительно наклонив голову, подобно японской гейше. – Меня зовут Суг-Йи Чю-Хо, я возглавляю данную операцию.

Скотт кивнул и сразу перешел к делу.

– Мисс Чю-Хо, ваш подчиненный пытался украсть конфиденциальную информацию с моего компьютера. Это был ваш приказ?

На лице Суг-Йи промелькнуло удивление, но она мгновенно справилась с этим и ответила без малейшего оттенка вины в голосе:

– Действительно. Я беру на себе полную ответственность за это. Однако хотела бы, чтобы вы не торопились с решениями, пока не узнаете все обстоятельства.

– Слушаю вас внимательно.

– Два месяца назад мы, «Цветок мать-и‐мачехи», получили информацию о том, что в грузовых контейнерах, отправленных из Нью-Джерси в Квай-Цин, и далее на Кремниевый Остров, находятся отходы протезов, зараженные опасными вирусами, которые, как считается, являются частью программы фирмы SBT по утилизации. С помощью электронных меток мы отслеживали перемещение контейнеров, надеясь перехватить груз прежде, чем судно пристанет в Квай-Цине, и открыть миру правду.

– Тем не менее в результате несчастного случая мы были вынуждены прервать операцию. Груз «Долгого Процветания» был выгружен на берег и отправился в разные места на территории Китая, где мы уже не могли его отследить. Тем не менее у нас есть основания полагать, что зараженные вирусом отходы сейчас находятся на Кремниевом Острове.

– И причина этому вы, мистер Брэндл.

Скотт приподнял брови, не выказав никакой иной реакции. Юноша в допросной ясно дал понять, что в организации «Цветок мать-и‐мачехи» каким-то образом смогли выяснить, кто он на самом деле. «Скотт Брэндл» был всего лишь одним из множества его псевдонимов. А профессию его иногда называли «экономический киллер». Нагнетание страхов и преувеличения, свойственные прессе, его никогда особо не волновали, однако он не мог отрицать, что убийство часто являлось для него профессиональной необходимостью.

Спасение требует жертвы – так было всегда.

В этой заповеди веры он себя давно убедил. Он играл роли эксперта по энергетике, финансового аналитика высокого уровня, специалиста по охране окружающей среды, инженера по инфраструктурным проектам, работая на чеболи или известные транснациональные корпорации, странствуя по странам третьего мира будто охотник. От амазонских джунглей до прерий Мозамбика, от адских трущоб южной Индии до изобилующих ресурсами вод Юго-Восточной Азии он и ему подобные рисовали картины прекрасного будущего для местных правительств – двузначные цифры экономического роста, рабочие места и то, о чем правительства заботились более всего – социальная стабильность. Они приносили местному населению индустриальные парки, электростанции, чистую воду и аэропорты, завоевывали их доверие обещаниями, а потом эти люди заполняли заводы, выполняя там механические действия, подобно роботам, многие часы, получая при этом заработки даже ниже, чем до того их родители.

Так устроен мир. Скотт вспомнил эти слова, которые сказал тот юноша, прикованный наручниками к стулу в допросной.

Экономические киллеры закидывали привлекательные наживки – современные технологии, легкие кредиты, выгодные условия продажи продукции, во имя «прогресса» и «совместного развития» убеждая местные правительства подписывать соглашения, обязывающие их реализовывать крупные проекты, влезать в большие долги, а взамен отдавать ценные, невозобновляемые ресурсы – нефть, полезные ископаемые, генофонд редких животных.

Киллеры уходили, получив свое вознаграждение, чиновники правительств подсчитывали полученные взятки, а людям приходилось работать, чтобы выплачивать долги и жить на загрязненной и поруганной родине.

– Я не вижу связи, – с невинным видом сказал Скотт.

– Возможно, вам следует подумать о карьере актера, – ответила Суг-Йи, обезоруживающе улыбаясь. – Скотт – можно я буду называть вас Скотт? – среди акционеров «ТерраГрин Рисайклинг» и SBT есть организация под названием «Арасё Фаундейшн», о которой нет никакой доступной информации.

Скотт ничего не ответил.

– Она также является акционером всех ваших прежних нанимателей, – небрежно закинула наживку Суг-Йи. Предмет для торговли.

– Это попытка шантажа? – не сдержался Скотт.

– Считайте это предложением помочь вам смыть кровь с ваших рук.

– Благодарю, но я предпочитаю мыло.

– Скотт, это ваш последний шанс. Кремниевый Остров может превратиться во второй Ахмедабад: вы действительно хотите, чтобы такая трагедия повторилась?

– Это была случайность, – визгливо ответил Скотт, на мгновение потеряв контроль над собой.

– Сто двадцать восемь погибших и более шестисот потерявших способность передвигаться, частично или полностью. Это вы называете случайностью? Вы сможете смотреть в глаза тем детям?

– Я там был… – тихо ответил Скотт. Перед его глазами встало бледное лицо Нэнси в воде. Он уже почти сдался. – Говорите, что вы хотите на самом деле?

– Доказательств! Неопровержимых доказательств, которые помогут уничтожить SBT! Мы хотим знать, каким именно образом они вывозят токсичные протезы в развивающиеся страны и каким способом прикрывают это.

– Мисс Чю-Хо, вы просите меня рискнуть жизнью ради вашей радикальной борьбы за окружающую среду и вашего чувства морального превосходства.

Женщина ухмыльнулась, будто ожидая этих слов.

– Мы можем предложить вам большее. Помните, как среагировали фондовые рынки, когда раскрылась информация об «Энроне»?

– Вы хотите сыграть в шорт на SBT?

Скотт быстро прикинул в уме цифры. Если эти люди правильно рассчитают время, они заработают миллиарды.

– Я всегда считал вас идеалистами.

– «Цветок мать-и‐мачехи» – лучшее место для идеалистов, стремящихся к практическим результатам, – ответила Суг-Йи с отчетливостью автоответчика.

– Чудесно. Тогда скажите мне, что это такое, что вас так сильно интересует.

У Скотта наконец-то появился шанс получить ответ на вопрос, который давно его мучил.

Улыбка исчезла с лица Суг-Йи. Она явно раздумывала, с чего начать.

– Вы слышали о Проекте «Мусорный Прибой»?

В слабом утреннем свете Кайцзун увидел фигуры в белом, мелькающие за окном палаты интенсивной терапии вдали. Он ринулся вперед, решив, что это медики, которые ждут его.

Четверть часа назад ему позвонили из больницы и сообщили, что Мими очнулась. Никому ничего не говоря, даже не закончив умываться и чистить зубы, Кайцзун выскочил на улицу и прыгнул в такси, чтобы быстрее оказаться рядом с девушкой, о которой не переставал думать все это время. Радио в такси играло знакомую мелодию, увертюру Чайковского «1812 год», в начале очередного часа. И теперь, в 6:01 по пекинскому времени, мелодия продолжала играть по кругу в его сознании, будто заставка к срочным новостям.